17.04.2007 18:11:

АНАТОЛИЙ ЛЫСЕНКО: ЦЕНЗУРА – ЭТО НЕ САМОЕ СТРАШНОЕ

На прошлой неделе ТВ ДАЙДЖЕСТ сообщил о выходе первого номера нового журнала для региональных вещателей «Медиапрофи». С разрешения редакции мы перепечатываем интервью с президентом Международной академии телевидения и радио А.Г. Лысенко, которое он дал главному редактору журнала Алексею Панкину.

МEДИАПРОФИ: Анатолий Григорьевич, в телевизионном сообществе вас называют Папа. Вы человек, который начинал еще в те времена, когда…

А.Лысенко: …Когда телевидения не было.

МП: Да, в общем, вы человек, перед чьими глазами прошло всё, что в телевидении было: советское телевидение, российское телевидение, московское телевидение. Скажите, то, что мы имеем сегодня, – вы об этом мечтали, к этому стремились?

А.Л.: Нет, конечно. Но оно и не могло быть таким. Во-первых, потому что всё-таки нужно сказать, что мы толком не знали, чего мы хотим. Нам всем казалось, что достаточно, чтобы не было цензуры, не было ЦК КПСС, и всё будет прекрасно. Выясняется, что на самом деле всё совершенно по-другому. Что цензура – это не самое страшное. Что диктат денег гораздо сложнее и страшнее диктата партии. Но никто из нас продиктатуру денег не думал. Главное, казалось нам, – это порядочность; а государство всё равно обязано нас кормить и содержать. Выяснилось, что государство не обязано нам ничем. Это стало страшным ударом. Сами-то мы кормиться не умели. Мы люди очень творческие, талантливые, гордые, но зарабатывать – это совсем не по нашей части, и даже странно, что от нас этого кто-то хочет.

Тут начались наши разночтения. Деньги нужны. Деньги можно получить только у государства. А как получить деньги у государства? Только служа государству. И пошло… Как так? Государство будет от нас что-то требовать? Мы фактически считали: функции наши – это некое одолжение. Никто из нас не мог понять: оказывается, нужно служить. Служить никто из нас не хотел…

Мы не представляли себе, что такое свободное телевидение. Никто из нас не знал правил игры – просто не было никаких правил. Более того, было непонятно, кто должен эти правила устанавливать.

Телевидение борьбы всегда проще, чем телевидение повседневности. В телевидении борьбы всё понятно: двигающий фактор – «нет» или «да». А телевидение жизни очень многослойно. Поэтому и выяснилось, что мы к нему не готовы.

МП: Можно ли соотнести уровень Центрального российского телевидения с общими мировыми канонами?

А.Л. Я могу ошибаться и не быть объективным, но мне кажется, что как раз в этом определенная сложность. Мы сейчас находимся на нормальном среднем уровне телевидения. В то время как раньше, в силу невидения того, что происходило, мы были значительно выше. Не зная, искали свой путь. Сегодня мы уже не ищем – мы покупаем форматы и этим удовольствуемся. А раньше мы создавали форматы сами.

Вот, например, мы знали, что существуют конкурсы красоты. Но что значит: знали? Мы знали, что как-то там выступают девушки, их оценивают, но как это конкретно происходит, не представляли. И вот мы создали передачи «А ну-ка, девушки!», «А ну-ка, парни!». В результате программы получились гораздо интересней. Даже, помню, была большая статья в американском издании о нас, об уважительном отношении к женщине (в отличие от американских конкурсов красоты), о том, что на первое место ставится интеллект и т.п. Сегодня мы бы просто купили формат и сделали точно так же, как делают во всем мире. Для меня самой страшной картиной было, когда я приехал на Тайвань, стал там смотреть местное ТВ и увидел «Любовь с первого взгляда», только участники с раскосыми глазами. Я решил, что с ума сошел. И только потом сообразил, что «Любовь…» – это однаиз первых наших передач, которая была официально куплена. Мы сегодня стали как все. И это, на мой взгляд, не есть хорошо.

МП: Вы, как президент Международной академии телевидения и радио, которая объединяет русскоязычных вещателей и производителей со всего мира, могли бы сравнить наше российское региональное ТВ с телевидением стран СНГ?

А.Л. Вот с этим сложнее… Я не очень себе представляю, насколько развито СНГ. Но думаю, что оно не отличается от того, что есть у нас. Это распространяется как болезнь – всё телевидение во всем мире идет по пути усреднения. Я не вижу, чтобы кто-то выделялся, кардинально отличался. Во всем мире телевидение очень похоже – ничего с этим не сделаешь.

МП: Как вы считаете, не откроет ли на глазах растущая потребностьв контенте новые возможности для региональных производителей? Потянут ли они?

А.Л. Теоретически – это очень возможно. Но мне не очень верится в это на практике. У нас никогда не было мощного провинциального телевидения. У нас телевидение всегда было столичным и жило по своим законам. В основном оно существовало за счет оттока людей и творческих сил из провинции. У нас в стране были две-три крупные телевизионные станции. Фактически, Москва да Питер. Одно время Питер был очень сильный, но потом он стал уходить. Никогда не было такого, чтобы телевидение имело возможность развиваться в провинции. Я не очень верю в это и сейчас. Только-только начало появляться, например, украинское телевидение. К сожалению, это очень долгий процесс, даже не скажешь, сколько лет на него понадобится. «Никогда не было такого, чтобы телевидение имело возможность развиваться в провинции. Я не очень верю в это и сейчас»